да классное)

Асадов Эдуард

* * *
Я могу тебя очень ждать…

Я могу тебя очень ждать, 
Долго-долго и верно-верно, 
И ночами могу не спать 
Год, и два, и всю жизнь, наверно! 

Пусть листочки календаря 
Облетят, как листва у сада, 
Только знать бы, что всё не зря, 
Что тебе это вправду надо! 

Я могу за тобой идти 
По чащобам и перелазам, 
По песку без дорог почти, 
По горам, по любому пути, 
Где и черт не бывал ни разу! 

Все пройду, никого не коря, 
Одолею любые тревоги, 
Только знать бы, что всё не зря, 
Что потом не предашь в дороге. 

Я могу для тебя отдать, 
Всё, что есть у меня и будет, 
Я могу за тебя принять 
Горечь злейших на свете судеб. 

Буду счастьем считать, даря 
Целый мир тебе ежечасно. 
Только знать бы, что всё не зря, 
Что люблю тебя не напрасно!

Есенин Сергей

* * *
Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пой же, пой. На проклятой гитаре 
Пальцы пляшут твои вполукруг. 
Захлебнуться бы в этом угаре, 
Мой последний, единственный друг. 

Не гляди на ее запястья 
И с плечей ее льющийся шелк. 
Я искал в этой женщине счастья, 
А нечаянно гибель нашел. 

Я не знал, что любовь — зараза, 
Я не знал, что любовь — чума. 
Подошла и прищуренным глазом 
Хулигана свела с ума. 

Пой, мой друг. Навевай мне снова 
Нашу прежнюю буйную рань. 
Пусть целует она другова, 
Молодая, красивая дрянь. 

Ах, постой. Я ее не ругаю. 
Ах, постой. Я ее не кляну. 
Дай тебе про себя я сыграю 
Под басовую эту струну. 

Льется дней моих розовый купол. 
В сердце снов золотых сума. 
Много девушек я перещупал, 
Много женщин в углу прижимал. 

Да! есть горькая правда земли, 
Подсмотрел я ребяческим оком: 
Лижут в очередь кобели 
Истекающую суку соком. 

Так чего ж мне ее ревновать. 
Так чего ж мне болеть такому. 
Наша жизнь — простыня да кровать. 
Наша жизнь — поцелуй да в омут. 

Пой же, пой! В роковом размахе 
Этих рук роковая беда. 
Только знаешь, пошли их на хер... 
Не умру я, мой друг, никогда. 

О, как убийственно мы любим, 

Как в буйной слепоте страстей 

Мы то всего вернее губим, 

Что сердцу нашему милей! 

Давно ль, гордясь своей победой, 

Ты говорил: она моя... 

Год не прошел — спроси и сведай, 

Что уцелело от нея? 

Куда ланит девались розы, 

Улыбка уст и блеск очей? 

Все опалили, выжгли слезы 

Горючей влагою своей. 

Ты помнишь ли, при вашей встрече, 

При первой встрече роковой, 

Ее волшебный взор, и речи, 

И смех младенчески живой? 

И что ж теперь? И где все это? 

И долговечен ли был сон? 

Увы, как северное лето, 

Был мимолетным гостем он! 

Судьбы ужасным приговором 

Твоя любовь для ней была, 

И незаслуженным позором 

На жизнь ее она легла! 

Жизнь отреченья, жизнь страданья! 

В ее душевной глубине 

Ей оставались вспоминанья... 

Но изменили и оне. 

И на земле ей дико стало, 

Очарование ушло... 

Толпа, нахлынув, в грязь втоптала 

То, что в душе ее цвело. 

И что ж от долгого мученья 

Как пепл, сберечь ей удалось? 

Боль, злую боль ожесточенья, 

Боль без отрады и без слез! 

О, как убийственно мы любим, 

Как в буйной слепоте страстей 

Мы то всего вернее губим, 

Что сердцу нашему милей! 

(с) Федор Иванович Тютчев

К.Симонов
Жди меня, и я вернусь, 
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди, 
Жди, когда снега метут, 
Жди, когда жара, 
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет. 

Жди меня, и я вернусь.
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть, 
Что забыть пора. 
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать, 
Сядут у огня, 
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши. 

Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло. 
Кто не ждал меня, тот пусть 
Скажет — повезло!

Не понять не ждавшим, им,
Как среди огня
Ожиданием своим 
Ты спасла меня. 
Как я выжил, будем знать 
Только мы с тобой - 
Просто ты умела ждать, 
Как никто другой. 

сломалась.
ну как там твои дела?
наверное, не скучаешь.
хотя тоже не видишь мои глаза,
а зря, в них много узнаешь.

на стрелках уже почти 3 часа,
а я ещё не засыпаю..
почему ты умеешь не думать, а я — сумасшедшая, всё вспоминаю?
к твоим я хочу прикоснуться плечам
в безудержный этот холод.
но я больше не повод «не спать по ночам»,
я больше вообще
не повод.

Я научу тебя меня любить
По-новому любить, не так, как раньше.
Чтоб сердцем осознать и ощутить,
Что мы — и есть любовь. А что же дальше?

Я научу тебя скучать по мне,
Понять, что время учит, а не лечит.
Что счастье — каждый миг наедине,
И что в разлуке лишь желанней встреча.

Я научу тебя меня хотеть
До умопомрачения, до боли.
Чтобы, не прикасаясь, мной владеть
И ощущать, как я полна тобою.

Научишься ты без меня страдать
И чувствовать, что я нужна, как воздух.
Боготворить меня и удивлять,
На небе для меня зажечь все звёзды...

Я всё принять смогу и всё понять,
Любить и ждать, почти что, не ревнуя.
Ты лишь сумей меня не потерять,
Ведь этому тебя не научу я...

Виктория Халилулаева

Он долгих двадцать восемь лет,
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.

Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.

Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера. 

Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.

Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
Женюсь на ней когда-нибудь! 

Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.

Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.

Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.

Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
— Люблю тебя. Роди мне дочь. 

С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.

Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.

Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос...
И целых двадцать восемь лет
Всё как-то было не всерьёз. 

Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет — не то.
Все двадцать восемь зим — тоски.

Нашёл тот дом. У дома — дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую — долой.

… Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.

А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать — прости. 

Открыла дверь. В глазах — вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос...
Знакомый сердцу силуэт.

Над ухом — лёгкий завиток -
Как много лет назад — точь в точь...
— Вы не ошиблись?
— Нет, не мог. Вы Аня?
— Вера. Её дочь.

— А Аня?
— Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
— Я шёл к ней двадцать восемь лет.
— Она ждала Вас… двадцать пять.

Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»

Он сгорбился. Поплёлся прочь…
…Сплетенье рук…Слиянье тел…
…Люблю тебя… Роди мне дочь…
А он ведь вправду дочь хотел.

Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
— Я буду много — много лет
Любить тебя. Тебя одну. 

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

прости, что столько стихотврений)я сошла с ума)они мне все по-своему нравятся)есть которые особенно и намного больеш чем другие)но всё же)

сама сочиняла?